Комиссарова Я.В., Сошников А.П. Заключение полиграфолога как источник доказательств
В юридической литературе (как до, так и после распада Советского Союза) неоднократно поднимался вопрос об уголовно-процессуальном статусе проверок на полиграфе. Сторонники применения полиграфа в уголовном судопроизводстве высказывали различные мнения. В частности, Г.А. Злобин и С.А. Яни относили опрос с использованием полиграфа к числу экспертных исследований; позднее П. Пруксом была достаточно подробно обоснована позиция о целесообразности введения полиграфа в уголовный процесс в форме психологической экспертизы. В тоже время Г.Г. Андреев и М.Г. Любарский рассматривали полиграф в качестве обычного технического средства, применяемого при производстве психологических экспертиз.
Соглашаясь с Р.С. Белкиным в том, что сегодня «нет оснований для возражений против использования полиграфа экспертом-психиатром или психологом», следует заметить, что анализ статей УПК РФ, посвященных проведению экспертизы, а также положений Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», свидетельствует о возможности, с процессуальной точки зрения, придания проверкам на полиграфе статуса самостоятельного вида экспертизы – психофизиологической. Большинство вопросов, которые на практике могут возникнуть в связи с необходимостью реализации требований главы 27 УПК РФ, регламентирующей производство экспертизы, поддается решению, учитывая законодательно допустимую свободу методических и организационно-технических действий эксперта, особенно, в случае проведения экспертизы в экспертном учреждении. Усилия юристов, по-видимому, должны быть направлены на детальную проработку вопроса о том, какие задачи могут быть поставлены перед экспертом при назначении психофизиологической экспертизы и каким образом должно быть составлено заключение эксперта-полиграфолога, чтобы стать источником весомых доказательств на следствии и в суде. Кроме того, для окончательного определения «места дислокации» проверок на полиграфе в российском уголовном процессе необходим большой объем эмпирического материала, накопленного в результате применения полиграфа в ходе раскрытия преступлений, а также использования полученных данных не только в оперативно-розыскной, но и в следственно-судебной практике.
Сегодня в России в сфере внедрения полиграфа в оперативно-розыскную деятельность в целях получения ориентирующей информации уже накоплен значительный опыт (о чем свидетельствуют, в частности, выступления участников научно-практических конференций по обмену опытом в области полиграфологии, в 1997-2002гг. проводившихся ГУВД Краснодарского края). Однако, примеры использования заключения полиграфолога в качестве источника доказательств в ходе предварительного следствия и в суде пока еще не столь многочисленны.
В российской процессуальной практике первым случаем применения полиграфа на этапе предварительного следствия, с последующим использованием полученных данных в ходе судебного разбирательства, является проверка на полиграфе гр. Синцова В.Н. (одного из директоров А/О «Специальное машиностроение и металлургия»), арестованного в январе 1994 года по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных п. «а» ст. 64 (измена Родине в форме шпионажа и выдачи государственной тайны иностранному государству) и ч. 3 ст. 173 (неоднократное получение взяток) УК РСФСР.
Следствие по делу вела Главная военная прокуратуры (ГВП) РФ. Необходимость в применении полиграфа возникла на этапе, когда частично были собраны доказательства преступной деятельности обвиняемого, и требовалось установить некоторые обстоятельства его противоправной деятельности в период 1992-93гг. До начала опроса обвиняемому были разъяснены сущность и цели предстоящей процедуры, его права, порядок проведения опроса и т.д. В письменном виде по установленной форме было получено согласие обвиняемого на участие в проведении исследования, при этом, был предпринят ряд организационных и технических мер для обеспечения добровольности принятия им данного решения. Специалисты-полиграфологи были предупреждены об ответственности за уклонение от дачи заключения или за дачу заведомо ложного заключения. При проведении опроса присутствовали: следователь, полиграфолог и его ассистент. В ходе опроса велась видеозапись, которую обвиняемый сразу после ее завершения, просматривал и удостоверял в установленном порядке. Результаты опроса, т.е. выводы, сделанные специалистом-полиграфологом по итогам анализа полиграмм, а также сведения, сообщенные обвиняемым во время процедуры, были обобщены в заключении, направленном в ГВП РФ.
В обвинительном заключении и в ходе судебного разбирательства представители ГВП РФ трижды обращались к данным, полученным с помощью полиграфа. В обвинительном заключении, в частности, указывалось, что «помимо собственного признания в содеянном Синцов также изобличается… заключением специалистов… по результатам проведения специального психофизиологического исследования».
Вышеуказанный способ использования на следствии и в суде результатов проверки на полиграфе субъекта уголовного судопроизводства получил дальнейшее развитие на практике. Впервые в России в Саратовской ЛСЭ, исходя из действующего законодательства, была обоснована возможность введения заключения специалиста-полиграфолога в материалы уголовного дела в качестве документа – источника доказательств, а следователи органов прокуратуры Саратовской области, при наличии достаточных к тому оснований, в соответствии со ст. 88 УПК РСФСР, начали приобщать к материалам уголовных дел заключения специалиста-полиграфолога Саратовской ЛСЭ в качестве документа со ссылкой на полученные данные в обвинительном заключении. Таким образом, у следственных органов появилась реальная возможность проверки субъективной информации, сообщаемой участниками процесса.
Так, опрос с использованием полиграфа потерпевшей по делу об изнасиловании, гр. Худайбердыевой Н.Н., проведенный в августе 2000 года, позволил подтвердить правдивость ее показаний об обстоятельствах случившегося и мотивах подачи заявления об изнасиловании. Учитывая российский менталитет, согласно которому традиционно большое значение придается провоцирующему характеру поведения жертвы (в данному случае — одинокой женщины, отправившейся на пикник с двумя малознакомыми мужчинами), следователь по особо важным делам прокуратуры в/ч 9369 счел необходимым подтвердить объективность сообщенных потерпевшей сведений с помощью полиграфа.
Одним из оснований отказа в возбуждении уголовного дела в отношении гр. Лимаренко В.И. послужили результаты ее опроса с использованием полиграфа, свидетельствующие о непричастности Лимаренко к убийству гр. Внучковой Е.К., 1995 года рождения, совершенному 17 сентября 2000 года двумя престарелыми жительницами с. Ключи Базарно-Карабулакского района Саратовской области. В своих показаниях одна из обвиняемых — Н.А. Кузьмина настаивала на том, что после совместного употребления спиртного она и ее собутыльницы — Ионова В.А. и Лимаренко В.И. втроем совершили убийство малолетней девочки, а на одежде Лимаренко были обнаружены волокна, по родовым признакам совпадающие с волокнами одежды девочки.
В каждом из вышеописанных случаев лицам, виновным в совершении преступления, судом было назначено наказание в виде лишения свободы на длительный срок.
Еще одним шагом вперед в деле адаптации полиграфа в российском уголовном судопроизводстве стал прецедент проведения опроса с использованием полиграфа в качестве самостоятельного этапа комплексной экспертизы.
25 июня 2000г. в Химкинском районе Московской области года была совершена кража личного имущества из дачного дома. Через несколько дней сотрудниками УВД в этом же районе были задержаны рядовые срочной службы Голушко С.В. и Серов А.В., которые сознались в совершении кражи и выдали часть похищенного — фотоаппарат, алкогольные напитки, продукты питания и т.д. Однако, из заявлений и показаний потерпевших (супругов, проживавших на даче) следовало, что, помимо прочего, из дачного дома было похищено 9200 долларов США, якобы хранившихся в одном из ящиков в шкафу. В ходе предварительного следствия военнослужащие, будучи допрошенными в качестве обвиняемых, по существу предъявленных обвинений дали признательные показания, но полностью отвергли свою причастность к хищению денег. Обвинение в краже денег автоматически влекло за собой применение ст. 158 ч. 3 п. «б» УК РФ (кража в крупном размере), предусматривающей наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет с конфискацией имущества.
В связи с возникшими в ходе следствия сомнениями в психическом здоровье и искренности обвиняемых следователь военной прокуратуры Химкинского гарнизона назначил по делу комплексную психолого-психофизиолого-психиатрическую экспертизу с применением полиграфа. В части проверки на полиграфе указанная экспертиза проводилась специалистами Института криминалистики ФСБ РФ. По результатам исследований в отношении каждого из обвиняемых экспертами-психиатрами были сделаны выводы о том, что по своему психическому и психологическому состоянию Голушко и Серов способны правильно воспринимать обстоятельства, имевшие значение для дела, и давать соответствующие объективным данным показания, отражающие имевшие место события; что же касается обстоятельств случившегося, то, по заключению экспертов-полиграфологов, Голушко и Серов, совершив кражу материальных ценностей, не выносили из дома деньги в сумме, заявленной потерпевшими. Последующие допросы потерпевших подтвердили правильность выводов экспертов: в показаниях супругов встречались разногласия по принципиальным вопросам, излагаемые факты нередко противоречили друг другу.
Военный суд, рассмотрев материалы предварительного следствия, принял в качестве доказательства информацию, содержащуюся в заключении экспертов, и осудил обвиняемых по ст. 158 ч. 2 пп. «б», «в», «г» УК РФ: Голушко С.В. – к 4 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима, Серова А.В. – к 2 годам лишения свободы с отбыванием наказания в дисциплинарном батальоне. Таким образом, благодаря своевременному привлечению полиграфолога к расследованию удалось избежать судебной ошибки, которая могла бы иметь тяжелые последствия для судеб молодых людей, совершивших преступление в силу своего легкомыслия.
И, наконец, первым случаем применения полиграфа в российской следственно-судебной практике в форме психофизиологической экспертизы можно считать проведенную осенью 2001 года в рамках расследования уголовного дела № 09/20/0005-01Д комплексную судебную психолого-психофизиологическую экспертизу.
9 января 2001г. военнослужащий Агеев А.М., зная, что в это время в квартире его знакомых в г. Лобня Мытищенского района Московской области находится только двенадцатилетняя С., предложил гр. Хаметову А.Р. (а тот согласился) проникнуть в их квартиру и похитить чужое имущество. Попав обманным путем в квартиру, Агеев начал искать деньги и ценности, а Хаметов, затащив девочку в одну из комнат, удушил ее, пользуясь резинкой для волос и отрезанным от обогревателя кабелем. После заключения под стражу Агеев А.М. вместе с военнослужащими Богдановским А.А. и Блемом Н.Н. (арестованными в дисциплинарном порядке) совершил побег с гауптвахты военной комендатуры, дислоцированной в г. Химки-6 Московской области, где они содержались, а также ряд иных преступлений.
Московским окружным военным судом заключение экспертов в отношении Хаметова А.Р., составленное по результатам комплексной психолого-психофизиологической экспертизы, было оценено в совокупности с другими доказательствами и положено в основу приговора, которым Хаметову А.Р. было назначено наказание в виде 20 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, с конфискацией имущества. При этом в приговоре суда отмечалось, что в соответствии с заключением комплексной судебной психолого-психофизиологической экспертизы при предъявлении Хаметову, среди других нейтральных, фотографии обогревателя от которого был отрезан кабель, использовавшийся при удушении С., и кровати, на которой она была задушена, у него были получены значимые реакции, что позволяет сделать вывод о том, что последний был в квартире в момент убийства С. Поэтому суд отверг показания подсудимого Хаметова А.Р. о том, что в квартире он не был вовсе и С. не убивал, как несоответствующие установленным в суде обстоятельствам происшедшего.
Приведенные примеры наглядно подтверждают правоту ученых, высказывавшихся не только в пользу поиска нетрадиционных способов раскрытия преступлений, апробации современных высоко результативных методов получения доказательственной информации по уголовным делам, но и в пользу своевременного внедрения в следственно-судебную практику новых видов экспертиз. Думается, что сегодня, с принятием нового уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, для использования полиграфа на всех стадиях уголовного судопроизводства может быть создана прочная нормативная база.