Некоторые аспекты практики и технологии криминалистических исследований с применением полиграфа

Юрий Иванович Холодный,

доктор юридических наук, кандидат психологических наук,

Московский государственный  технический университет им. Н.Э. Баумана

---

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПРАКТИКИ И ТЕХНОЛОГИИ

КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ С ПРИМЕНЕНИЕМ ПОЛИГРАФА

(статья первая)

---

В марте 2018 года исполнится четверть века с тех пор, как Министерство юстиции одобрило инструкцию Министерства безопасности (ныне — Федеральная служба безопасности) России о порядке применения полиграфа — первый в стране нормативный акт, который открыл путь широкому использованию этого прибора государственными органами и негосударственными учреждениями страны.

За истекшие годы исследования с применением полиграфа (далее — ИПП) получили большое распространение: ежегодно проводятся десятки тысяч ИПП различного целевого назначения, и, начиная с 2001 г., результаты таких исследований, осуществленных в форме судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа (далее — СПфЭ), могут быть представлены в суд в качестве доказательств. Отечественные фирмы выпускают более десятка моделей компьютерных полиграфов, существует несколько школ подготовки специалистов по работе с полиграфом (далее — полиграфологов), число таких специалистов в стране давно превысило тысячу, а в Интернете активно действуют несколько форумов полиграфологов, в том числе — и силовых структур.

Согласно давней традиции, к юбилейным датам принято подводить итоги многолетних трудов и сравнивать их с зарубежными достижениями: при этом представляется правильным начать со второго и рассмотреть некоторые важные аспекты использования полиграфа в США в начале ХXI века.

Такой выбор не случаен: являясь старейшим и ведущим пользователем полиграфа в мире, США — прямо или косвенно — способствовали внедрению полиграфа в десятках стран на всех континентах и продолжают оказывать заметное  влияние на развитие ИПП в России.

---

США: СиЭсАй-эффект

С 2000 г. на протяжении нескольких лет на американском телевидении шел сериал «CSI» — аббревиатура от Crime Scene lnvestigation (место преступления). Публика, смотревшая этот сериал, «была очарована этим шоу … о расследовании преступлений и о криминалистике… Каждую неделю в сериале «CSI» рассказывалась история какого-то преступления и его раскрытия — примерно в течение часа, включая рекламу. Это было вызвано необходимым уплотнением времени для описания преступления, преувеличенными заявлениями о возможностях приборов для получения доказательств, невероятными выводами и наличием    СSI-персонала, который делал всё — от сбора материала на месте происшествия и опроса свидетелей вплоть до проведения ареста. Из этих сериалов публика узнала, как осуществляется процесс расследования, (и многое иное, связанное с этим)… Вместе с тем этот сериал дал людям также искаженные ожидания и ложную информацию о доказательствах, их сборе и анализе»[1]  .

Так, в начале 2000-х годов под влиянием телевизионного сериала «CSI» сформировался социально-психологический феномен получивший наименование СиЭсАй-эффект (CSI Effect).

Описание проявлений СиЭсАй-эффекта[2], сформировавшегося в США и распространившегося на ряд других англоязычных стран, выходит за рамки данной статьи. Отметим лишь, что диссонанс между реальной жизнью, когда раскрытие совершенного преступления требует многих месяцев или может вовсе не произойти, и телевизионным сериалом, в котором преступление раскрывается в течение часа или около того, и привёл к СиЭсАй-эффекту.

Американские телезрители завалили власти своими обращениями: почему борьба с преступностью ведется не так эффективно, как это показано в сериале?

Законодатели были вынуждены отреагировать на обращения своих избирателей и внимательно рассмотреть деятельность криминалистических лабораторий в стране. Сенатская комиссия Конгресса США по юридическим вопросам (далее — СКК ЮВ) около двух лет изучала данный вопрос, и, как заявил один из членов этой комиссии, он был обескуражен, узнав «о еще большом числе случаев, когда невинные люди могли быть осуждены и, возможно, даже казнены, в частности, по вине судебных доказательств»[3].

По поручению СКК ЮВ, Национальная академия наук изучила текущее состояние в области криминалистических исследований, и итогом её работы стал обстоятельный доклад «Укрепление криминалистики в США: путь вперед»[4](далее — Доклад), который явился программным документом по совершенствованию деятельности криминалистических лабораторий в стране.

Вместе с тем этот Доклад, по оценке Американской ассоциации полиграфологов (далее — ААП), «имел резко отличное влияние на профессию полиграфолога… (поскольку) оценка полиграфа не была включена в этот доклад, а само слово «полиграф» появлялось (в тексте Доклада) только … два раза»[5] 

---

«Неудобные вопросы» о практике и технологии исследований с применением  полиграфа в США

Исключение ИПП из числа методов криминалистики вызвало недоумение у полиграфологов ААП и Американской ассоциации полиграфологов полиции (далее — ААПП), которые утверждали, что они, «подобно другим криминалистам, используют доказательственные методы и принимают научно обоснованные решения»[6].

Обе ассоциации «внимательно следили за тем, как разворачивалась законодательная деятельность в области криминалистики», и выразили несогласие с тем, что какие-то «люди, которые ничего не знают о полиграфе (за исключением мифов) пытаются маргинализировать нас (умышленно или неумышленно)»[7]. Из представленных заявлений ААП и ААПП возникаетпервый вопрос.

Почему в стране, имеющей почти вековой опыт применения полиграфа при раскрытии и расследовании преступлений, исследования с помощью этого прибора до сих пор не признаны американской криминалистической наукой?

При внимательном рассмотрении современного состояния проблематики, связанной с диагностикой наличия у человека скрываемой им информации, помимо указанного, возникает ещё около десятка «неудобных» вопросов к практике использования ИПП в США, на которые на протяжении многих лет американские специалисты не могут дать удовлетворительные ответы. Среди таковых выделим лишь несколько вопросов — наиболее важных для полиграфологов-криминалистов, которые осуществляют ИПП в ходе оперативно-розыскной деятельности (далее — ОРД) и в процессуальном порядке.

Возвращаясь к Докладу, отметим, что одной из причин неприятия американской криминалистикой метода ИПП явилось то, что «фундаментальные исследования, устанавливающие научную обоснованность многих криминалистических дисциплин, никогда не были выполнены всесторонне»[8]. В числе таких дисциплин, в частности, оказались ИПП.

Несколько лет назад автор этой статьи составил перечень известных в то время так называемых теорий полиграфа (polygraph theory), и их набралось более полутора десятков[9]. К настоящему моменту появилось еще несколько теорий, и их общее число уже достигло двадцати (пять из них — российские). Возникает некоторое противоречие: теорий полиграфа много, а той, которая бы открыла путь ИПП в американскую криминалистику, — нет.

Таким образом, из этого противоречия и упомянутого выше замечания о недостаточной научной обоснованности отдельных «криминалистических дисциплин» напрашивается второй вопрос. Почему в США — в стране, обладающей, видимо, крупнейшим в мире научным потенциалом — за сто лет не была разработана теория полиграфа, которая смогла бы объяснить естественнонаучные механизмы, позволяющие выявлять у человека скрываемую им информацию, и которая была бы признана научным сообществом?

Несмотря на бурную реакцию ААП и ААПП в 2009—2010 гг. на исключение ИПП из числа методов американской криминалистики, этот вопрос к концу 2011 г. внезапно исчез со страниц журнала ААП — АРА Magazine. Более того, в вышедшем в свет в 2015 г. популярном руководстве «Основы полиграфной практики» (которое было проверено Центральным разведывательным управлением и Разведывательным управлением Министерства обороны США на предмет утечек секретной информации)[10] полиграф в привязке к криминалистике уже не упоминался ни разу.

Хотя указанный вопрос исчез из открытого обсуждения, Доклад тем не менее стимулировал «интерес со стороны ААП и ААПП к установлению стандартов и более совершенной практике»[11] выполнения ИПП. Стремясь доказать научную обоснованность проводимых с помощью полиграфа исследований, ААП экстренно провела обстоятельное, методом мета-анализа, изучение прикладной эффективности тестов, которыми пользуются государственные и негосударственные полиграфологи, и уже в конце 2011 г. опубликовала «Мета-анализ критериев точности обоснованных полиграфических тестов»[12] (далее — мета-анализ).

Подготовленный документ наглядно продемонстрировал огромные усилия ААП в достижении поставленной цели — доказать научную обоснованность тестов, используемых в ходе ИПП. Мета-анализ представил бесспорно полезный c научной точки зрения результат и позволил обосновать приоритетность использования в практике конкретных тестов, разработанных в США и ориентированных к применению в американской аудитории. По мнению специалистов, «мета-анализ, как новое методическое средство интеграции психологических исследований, проясняет общую картину результатов в случае не явности или противоречивости имеющихся данных…

(Вместе с тем) этому методу … присущи недостатки, (а именно) результаты мета-анализа в большей мере отражают результаты опубликованных исследований, которые в свою очередь чаще содержат значимые и положительные, нежели незначимые и отрицательные результаты»[13].

При этом едва ли не определяющую роль в формировании массива данных, подлежащих мета-анализу, играет субъективный подход в выборе критериев оценки тех или иных исследований и, как следствие, отбор самих исследований. Подобный «перекос» проявился, в частности, и при проведении мета-анализа: например известный в США полиграфолог, бывший президент ААП Ф. Хорват выступил с протестом относительно того, что выполненные им в 1988 и 2008 гг. исследования были выбракованы и не включены в массив данных, подвергавшихся изучению[14]

По оценке специалистов, «мета-анализ в целом является более точным и более надежным средством проверки психологических гипотез»[15], однако этот метод требует осмотрительности при его применении в ходе исследований[16]

В итоге исследования было выделено несколько тестов (методических средств), которые представлялись исполнителям мета-анализа наиболее эффективными с прикладной точки зрения. Эти тесты показали «точность без неопределенных выводов» в диапазоне 80—90 %. Более того, «обширные сведения, опубликованные в различных источниках, … полностью подтверждают неоспоримые преимущества «Теста Университета штата Юта» (далее — тест Юта), … как наиболее совершенного на сегодняшний день метода тестирования на полиграфе»[17]

Отобрав группу тестов во главе с тестом Юта, исполнители мета-анализа показали, что лучшие из существующих методических средств как минимум в 10 % случаев не могут обеспечить ожидаемого от них результата. Иными словами, взяв какой-то из этих тестов, который, образно говоря, будет «эффективным в приложении ко всему человечеству», неизвестно, насколько эффективным будет его применение в ходе тестирования конкретного человека на полиграфе, а также насколько безошибочным будет его результат и всего ИПП, в целом.

Мета-анализ был представлен в 2011 г., а в 2015 г. в него были внесены некоторые коррективы и уточнения, не носившие принципиального значения для его исходного содержания. Отметим, что отбор исследований для мета-анализа и некоторые его результаты вызвали вопросы и обсуждались на сайте российских полиграфологов[18]

Поэтому возникает третий вопрос. Почему затратив — действительно, впечатляющие — усилия на изучение тестов, используемых в ходе ИПП, американские полиграфологи не предложили оптимальный алгоритм или тактику проведения ИПП конкретного человека?

В доступной американской литературе нам не удалось обнаружить каких-либо работ по этому поводу и найти ответ на этот вопрос.

Одной из основных в технологии ИПП на протяжении десятилетий остаётся проблема защиты исследуемого лица от необоснованного инкриминирования наличия у него скрываемой информации. Это — проблема защиты от «ошибок первого рода» или «ошибок ложной тревоги», когда в итоге ИПП «невиновный» (по американской терминологии) исследуемый человек признаётся «виновным». Одной из основных причин таких ошибок является психическое перевозбуждение человека, которое приводит к появлению у него при тестировании на полиграфе (далее — ТнП) реакций, неадекватных содержанию вопросов. Это явление российские полиграфологи именуют гиперреактивностью[19]

Начиная с 1947 г., единственным психофизиологическим средством обнаружения и контроля такого, вводящего полиграфолога в заблуждение, неадекватного реагирования человека в ходе ТнП являлись так называемые контрольные «вопросы комплекса вины»[20], разработанные и внедренные в практику известным американским специалистом Дж. Рейдом.

Было бы неверным полагать, что предложенные Дж. Рейдом контрольные «вопросы комплекса вины» (далее — КВКВ) стали исчерпывающим средством против «ошибок ложной тревоги», обусловленных гиперреактивностью, но в течение последующих десятилетий ничего лучшего предложено не было, а в последние годы американская технология ИПП практически отказалась и от этого средства. Как констатировали ведущие специалисты США, КВКВ «сейчас имеет ограниченное использование, и нет каких-либо публикаций, посвященных этим вопросам. Сама концепция представляется разумной и в редких случаях КВКВ может быть хорошим подспорьем»[21]. И действительно – в выделенных мета-анализом тестах КВКВ не встречаются.

Отсюда появляются четвертый и пятый вопросы. Почему американская технология ИПП не уделила должного внимания разработке методических средств обнаружения гиперреактивности исследуемого человека в ходе ТнП и защиты от ошибок «ложной тревоги»? Почему американские полиграфологи, фактически, отказались от использования и совершенствования КВКВ?

По-видимому, стремясь минимизировать «ошибки ложной тревоги» (по терминологии ААП — ложноположительные результаты), американская технология ИПП пошла по пути эмпирического подбора форматов тестов, выбора определенных формулировок используемых вопросов и установления особого порядка их чередования. Об этом, в частности, свидетельствуют данные мета-анализа.

Учитывая ограниченный объём статьи и её ориентированность на широкую аудиторию криминалистов, а не только на полиграфологов, остановимся пока на перечисленных выше пяти вопросах, поскольку понимание их актуальности не требует глубоких профессиональных знаний технологии ИПП. Автор оставляет за собой право в последующих статьях рассмотреть также другие «неудобные вопросы» к практике и технологии исследований с применением полиграфа в США.

---

О влиянии американского опыта на технологию исследований с применением полиграфа в России

Известно, что после легализации в марте 1993 г. применения полиграфа в ОРД, уже в январе 1994 г. в Институте криминалистики ФСБ России был образован отдел по тематике использования полиграфа. Тем самым, ИПП официально были признаны криминалистическим методом. В 2010 г. в Следственном комитете (далее — СК) при Генеральной прокуратуре России была введена в действие инструкция, которая действует и поныне. Эта инструкция отнесла использование полиграфа в ведение Главного управления криминалистики (далее — ГУК) СК России и определила порядок использования ИПП в ведомстве.

Как упоминалось выше, США оказали большое влияние на развитие ИПП в странах мира, в том числе — и в России. Поэтому неудивительно, что начиная с 2013 г. по приглашению Московского государственного гуманитарного университета (далее — МГГУ) им. М.А. Шолохова, а затем — и других учреждений, в страну неоднократно приезжали ведущие полиграфологи США, которые рассказывали о своих достижениях, читали лекции по отдельным вопросам теории и практики применения полиграфа. Такие встречи оказались, бесспорно, полезными: они предоставили отечественным специалистам возможность непосредственно пообщаться с коллегами из-за океана, получить из первых рук информацию) по избранным аспектам современной американской технологии ИПП и тенденциям её развития, познакомиться с различными точками зрения специалистов США по конкретным актуальным вопросам профессии.

Очевидно полезное начинание, к сожалению, вскоре стало предметом ненужных спекуляций со стороны отдельных российских полиграфологов и коммерсантов. Достаточно быстро нашлись те, кто полагал, что недельные или пятидневные ознакомительные семинары известных профессионалов из США (через переводчика, в аудитории по 50 и более человек, без практических занятий и без контроля качества усвоения материала) могут успешно заменить серьёзную методичную о работу в области повышения квалификации полиграфологов, в частности — федеральных ведомств.

В распоряжении автора этой статьи оказалось документальное подтверждение нелепостей некоторых «горячих голов» из СК России, которые утверждали, что «по итогам обучения слушателям … будут выданы сертификаты Американской Ассоциации Полиграфологов об участии в семинаре», и «знания, подтвержденные международным сертификатом ААП, будут выгодно отличать полиграфологов Следственного комитета России среди иных специалистов в Российской Федерации и повысят значимость их заключений в уголовном процессе» (документ ГУК СК России, декабрь 2013 г.).

Хотя последнее из замечаний не выдерживало критики, а недостатки организации таких семинаров были очевидны и обсуждались на форумах отечественных полиграфологов[22] , тем не менее, за прошедшие годы десятки криминалистов-полиграфологов СК России посетили семинары и получили сертификаты ААП, которые не имеют какой-либо юридической силы (о чем честно предупреждали сами американские специалисты) ни в США, ни в России.

Одним из результатов проведенных семинаров явилась активная популяризация в среде отечественных полиграфологов американских тестов. При этом отмечалось, что «безусловным лидером в группе «доказательных» методов, несомненно, является «однотемный зоновый тест Юта». Работа над созданием, доработкой и совершенствованием этого метода продолжалась более 40 лет. На сегодняшний день это самый изящный и всесторонне исследованный метод тестирования на полиграфе… (Изучение) этого метода нашло отражение в целевых научно-исследовательских отчетах, большинство которых не было опубликовано в открытой печати, … (а) значительная часть исследований этого теста финансировалась за счет федерального бюджета. Существенная доля этих работ имела закрытый характер, и их результаты по понятным причинам не могли быть опубликованы… (в итоге) «Однотемный одноаспектный зоновый тест» (был признан) в качестве основного теста федеральных полиграфологов»[23].

Так, с легкой руки организаторов семинаров ААП в России американские тесты (в том числе — и «тест Юта») стали активно продвигаться в отечественную практику проведения ИПП.

Ни в коей мере не умаляя заслуг и достижений американских специалистов, потративших десятилетия на разработку, эмпирическую доводку и внедрение в практику федеральных органов страны «теста Юта», тем не менее, необходимо принять во внимание следующий давно установленный факт.

Общеизвестно, что любая зарубежная диагностическая методика исследования тех или иных проявлений личности (а именно к таковым относятся методические приёмы и тесты ИПП), доказавшая свою эффективность в практике, требует соответствующей адаптации с учетом культурных, языковых и иных особенностей исследуемого контингента лиц каждой конкретной страны.

Иллюстрацией тому, например, может являться Миннесотский многоаспектный личностный опросник (ММРI — Minnesota Multiphasic Personality Inventory), разработанный в начале 1940-х годов в Университете Миннесоты С. Хатуэйем и Дж. МакКинли и получивший широкое распространение в мировой практике. Адаптацию MMPI к отечественным условиям, различным возрастным и профессиональным группам осуществила профессор Людмила Николаевна Собчик, которая посвятила этой работе многие годы, защитив кандидатскую         (1970 г.) и докторскую диссертации (1999 г.) по психологии.

Совершенно очевидно, что при всей эффективности использования «теста Юта» в условиях США, в случае его внедрения в России этот тест должен быть соответствующим образом адапти-

рован, испытан на отечественном контингенте и лишь после этого предложен к применению в практику. К сожалению, этого не произошло.

Особую активность в широком распространении достижений ААП в России проявила коммерческая «Национальная школа детекции лжи» (далее — НШДЛ): взяв на себя труд продвигать американские методические средства на отечественный рынок, эта школа, обработав значительный объём англоязычной специальной литературы по тематике ИПП, опубликовала в 2015 г. процитированное выше 4-томное «подробное руководство для полиграфологов-практиков» под названием «Современные технологии применения полиграфа». Это «полное руководство» определенно заслуживает отдельной статьи (и, возможно, не одной). Здесь же отметим лишь несколько заявлений — представленных в этом издании и сделанных, видимо, в рекламных целях, — которые привлекли к себе внимание, и среди которых были явно не соответствовавшие действительности. Так, по утверждению этой школы, её специалисты, якобы, «на протяжении многих лет, начиная с 1975 г. и по настоящее время, внимательно следили за развитием ютовской технологии применения полиграфа», и, более того, «тест Юта», адаптированный к российским условиям, преподается в НШДЛ уже много лет»[24].

Для точности отметим, что в 1975 г. ни один из авторов цитируемого издания не имел никакого отношения к полиграфу и даже не подозревал о существовании «ютовской технологии»: оба стали заниматься ИПП лишь двадцать и пятнадцать лет спустя, соответственно.

Но здесь более важно второе замечание, имеющее сугубо практическое значение: в доступной литературе не удалось найти упоминаний о каком-либо выполненном специалистами НШДЛ и признанном научным сообществом исследовании, подтвердившим факт адаптации «теста Юта» к российским условиям. Перевод же того или иного теста с английского языка на русский вовсе не означает его «адаптацию». И совершенно безответственным, по нашему мнению, является преподавание «в НШДЛ уже много лет» теста, известного лишь по переводным источникам.

Обратим также внимание еще на один аспект «подробного руководства»: его авторы, описывая американские тесты, знали, что предлагают отечественным специалистам к использованию, образно говоря, «ширпотреб», который достаточно далек от того, чем пользуются федеральные полиграфологи США. Подтверждением тому являются приведенные высказывания известного полиграфолога Д. Краполя, который указывал, что в число популяризируемых методических средств «по очевидным причинам не были включены особо оберегаемые методы, используемые Правительством США» (т.е. используемые государственными полиграфологами)». Далее Д. Краполь предупреждал, что «приводимые им методики почерпнуты из негосударственных источников, а поэтому могут отличаться в отдельных аспектах от действующей методологии, применяемой федеральными полиграфологами»[25].

Понятно, что каждый государственный пользователь полиграфа в любой стране оберегает свои профессиональные секреты. Однако после упомянутых откровений Д. Краполя вызывают удивление утверждения о том, что «при подготовке настоящего Руководства авторами критически учтен многолетний опыт применения полиграфа, накопленный спецслужбами и силовыми структурами США»[26], т.е. опыт, доступа к которому не было.

При внимательном чтении в этом, весьма спорном по содержанию, «полном руководстве» можно встретить не один десяток неточностей и ошибок, дополненных не всегда корректными и компетентными комментариями его составителей.

Тем не менее — и это надо признать — умело раскрученное «подробное руководство» оказалось не только весьма успешным для его авторов с коммерческой точки зрения[27], но и оказало заметное влияние на некоторых полиграфологов России. Так, поддавшись рекламе НШДЛ, упомянутые выше «горячие головы» стали в приказном порядке внедрять американские тесты в деятельность криминалистов-полиграфологов, усиленно рекомендуя им закупить «подробное руководство» и отказаться от ряда используемых ранее тестов, в том числе — разработанных и применяемых в ФСБ России более тридцати лет[28].

Завершая статью, прежде всего, необходимо напомнить общеизвестное, банальное положение — ученые и специалисты должны изучать зарубежный опыт и достижения, заимствовать лучшее и внедрять его в свою практику.

Умышленно задержав внимание читателя на «подробном руководстве», отметим, что этот сборник переводов американских методических материалов по тематике ИПП выполнил определенную информационную функцию и ознакомил с англоязычным материалом, как правило, недоступным широкому кругу специалистов. Вместе с тем, в научной и специальной литературе принято избегать излишне восторженных отзывов и критически оценивать зарубежные достижения. Данная статья не случайно была начата с неудобных вопросов: она показала, что на протяжении столетия остаются нерешенными фундаментальные вопросы ИПП, за которыми стоит целый ряд нерешенных технологических и прикладных вопросов. Поэтому не следует слепо заимствовать чужое, надеясь, что удастся легко воспользоваться готовыми, неадаптированными, зарубежными решениями, и, уж тем более, не следует неряшливо комментировать и пропагандировать то, что известно из литературных источников или в устном пересказе заезжих знаменитостей.

Важнейшим и определяющим из неудобных вопросов является вопрос о естественнонаучной природе механизмов, обеспечивающих прикладную реализацию ИПП, т.е. вопрос о теории полиграфа (polygraph theory).

Российская криминалистика исходит из того, что в процессе ИПП исследуются идеальные следы событий прошлого, сохранившиеся в памяти человека. Эта точка зрения отечественных специалистов была сформирована в начале 2000-х годов, опубликована в 2007 г. в США в журнале Polygraph[29] и изложена в учебниках по криминалистике[30]

Понадобилось около десять лет, чтобы к подобному пониманию сути ИПП стали склоняться американские полиграфологи: упоминавшийся выше Д. Краполь опубликовал в 2016 г. в журнале «Шеф полиции» статью под весьма показательным названием — «Изменение парадигмы: поиск следов в памяти человека»[31]

Поэтому, оценивая российский опыт и сравнивая его с зарубежными достижениями, представляется правильным рассмотреть современные подходы к решению фундаментального вопроса — о теории полиграфа (polygraph theory): и это станет предметом следующей статьи.

---