Холодный Ю., Митричев В. Полиграф как средство получения ориентирующей криминалистической информации

Холодный Ю., Митричев В. Полиграф как средство получения ориентирующей криминалистической информации

Следователь или оперативный работник, проводящий розыскные мероприятия, постоянно сталкивается с потребностью оптимального выбора направлений работы при дефиците необходимой информации. Существенную помощь в этом случае, особенно при получении ори­ентирующей информации или при оценке ее надежности, оказывают, как свидетельствуют данные зарубежных правоохранительных орга­нов, испытания на полиграфе.

Проблема испытаний на полиграфе уже неоднократно рассмат­ривалась в отечественной юридической литературе. Она сложна и представляет собой тесно связанную совокупность вопросов ес­тественно-научного, методического, юридического, этического и технического характера. Отсутствие достоверной информации о сущности, реальных прикладных возможностях и современном уровне развития испытаний привело к формированию искаженного представ­ления и проверках с помощью полиграфа, часто неверно именуемого «детектором лжи».

Несколько предварительных замечаний.

Первое, на что следовало бы указать, это — достаточно ши­рокое применение во многих странах Северной и Латинской Амери­ки, Европы и Азии испытаний на полиграфе в целях объективного установления отношения конкретного человека к известным ему сведениям или фактам. Причем в правоохранительной практике про­верки на полиграфе, как правило, используются не в интересах получения судебных доказательств для вынесения решения по делу, а для содействия следователю в выборе более перспективного и чем-то обоснованного направления его работы.

В частности, в США, Канаде, Израиле, Индии, Венгрии и дру­гих государствах традиционными задачами, решаемыми с помощью полиграфа, являются «сужение круга подозреваемых, установление факта совершения преступления, идентификация виновного и созда­ние условий для дачи им правдивых показаний, выявление пропус­ков или преувеличений в сообщаемых показаний, сбор дополнитель­ной информации о расследуемом преступлении». Круг проверяемых на полиграфе в практике работы зарубежных правоохранительных органов достаточно велик — подозреваемые, обвиняемые, свидетели, потерпевшие, истцы. И даже в условиях повышенного внимания законодательства и общества в этих странах к правам и свободам человека в связи с испытаниями на полиграфе не возникает нераз­решимых проблем юридического, морально-этического или узко про­фессионального характера.

Второй важный момент — достоверность испытаний на полигра­фе. Исследования, проведенные Американской ассоциацией операто­ров полиграфа, показывают, что в зависимости от обстоятельств получения информации в 87-96% случаев имел место положительный для расследования эффект. Независимое изучение в 1978 г. данно­го вопроса министерством юстиции США обнаружило. что результа­тивность проверок, в смысле получения правильно ориентирующей следователя информации, сказалась порядка 92%.

Именно этим можно объяснить постоянное расширение объемов испытаний на полиграфе, которые, например, в Японии практикуют­ся с 1956 г. и на 90 % приходятся на сферу деятельности поли­ции: в начале 60-х годов осуществлялось 3,5-4,0 тыс. испытаний в год, а в начале 70-х годов — более 5 тыс. проверок ежегодно. В Индии в 1969 г. при Центральной криминалистической лабора­тории Центрального бюро расследований был создан Отдел полигра­фа. Выступая в 1985 г. на 6-й Всеиндийской криминалистической конференции, генеральный директор Управления развития полиции МВД Индии призвал шире использовать «эту научно-обоснованную методику допроса». В Польше «применение полиграфа для расследо­вания уголовных дел и оценки результатов следствия» осуществля­ется с 1963 г. и подкреплено решением верховного суда от 25.09.1976 г.

Третье. Естественно, что в правовом государстве принципи­ально новые средства получения информации в ходе допроса чело­века могут быть введены в практику только решениями законодате­льной власти. В частности, интересно отметить, что Конгресс США, приняв в последние семь лет ряд законов, упорядочил приме­нение проверок на полиграфе в федеральных ведомствах и в част­ном секторе страны. Более того, в 1990 г. Конгресс «санкциони­ровал расширение использования полиграфа правоохранительными органами», обратив внимание на то, чтобы «это расширение, в частности, предусматривало повышение контроля за качеством про­ведения проверок». Во исполнение этой директивы Ассоциация операторов полиграфа полиции США разработала и начала внедрять в практику (при содействии Международной ассоциации офицеров по­лиции) общенациональную программу по совершенствованию качества проверок на полиграфе, выполняемых в правоохранительных целях.

Возникает резонный вопрос — возможно ли, чтобы в развитом обществе с детально разработанной системой законодательства ре­гулирования и достаточно жесткими мерами контроля к практичес­кому применению был допущен метод с сомнительной научной осно­вой? Конечно, нет.

В юридической науке и практике нашей страны отношение к испытанию на полиграфе сложилось иное: далее немногочисленных высказываний и призывов более внимательно не пошло. Проводивши­еся же отдельными органами МВД и прокуратуры в конце 70-х. го­дов поисковые исследования по использованию полиграфа в опера­тивно-розыскных целях были вскоре запрещены.

При обсуждении проблемы испытаний на полиграфе часто наб­людаются смешение и некомпетентное толкование естественно-науч­ных, правовых, технических и иных вопросов. Возражения против испытаний на полиграфе базируются, например, на том, что психофизиологические реакции человека на реальные объекты и яв­ления не могут быть четко соотнесены с устанавливаемыми по делу обстоятельствами. Как следствие этого оценка реакций и резуль­таты всего испытания «полностью зависят от усмотрения лица, производящего допрос». В конечном итоге такие рассуждения при­водят к мнению о полной субъективности выводов операторов по­лиграфа, а потому — к неприемлемости этих выводов в уголовном процессе. Наиболее концентрированно возражения этого рода изло­жены М.С.Строговичем, утверждавшим, что процесс выявления инфор­мации с помощью полиграфа «уже давно скомпрометировал себя как лженаучный метод» и в силу этого он «должен быть отвергнут ре­шительно и безоговорочно»

Соответственно в некоторых учебниках криминалистики испы­тание на полиграфе охарактеризовано «антинаучным и нравственно недопустимым методом». В работах же по теории криминалистики об испытаниях на полиграфе, как одном из криминалистических мето­дов, не упоминается вообще.

Для аргументации научной обоснованности рассматриваемого метода обратимся к природе явления, лежащего в основе испытания на полиграфе.  Психофизиологический способ получения информации от конкретного человека в результате оценки его отношения к со­общаемым ему фактам либо к предъявляемым ему предметам или ли­цам базируется на объективно существующей связи между скрытно протекающими процессами в психике данного человека и аппаратур­но наблюдаемыми извне физиологическими проявлениями жизнедея­тельности его организма.

В основе этого способа лежит феномен, который, по мнению ученых, является одним из фундаментальных механизмов психофи­зиологии человека. Суть феномена заключается в том, что внеш­ний стимул (в нашем случае — предъявляемый предмет, заданный вопрос, сообщенный факт), несущий человеку информацию о запе­чатленном в его памяти событии (и потому являющийся значимым в конкретной ситуации проводимого наблюдения), устойчиво вызывает психофизиологическую реакцию, превышающую реакции на аналогич­ные стимулы, предъявляемые в тех же условиях, но не увязываемые с упомянутым событием, т.е. не несущие ситуационно-значимой ин­формации.

Помимо испытаний на полиграфе, этот феномен устойчиво наб­людается и активно используется в ряде практических задач — например, при контроле эффективности обнаружения или классифи­кации целей в процессе операторской деятельности, при предъяв­лении человеку субъективно значимых для него стимулов в целях диагностики или клинического исследования неврозов и т.д.

При реализации психофизиологического феномена в ходе про­верки на полиграфе в качестве значимых стимулов могут выступать предметы, факты или лица, в том числе и связанные с обстоятель­ствами уголовного дела. Последнее и является той основой, на которой строится получение ориентирующей следователя информа­ции. Оценивая соотношение психофизиологических реакций на те или иные стимулы, оператор полиграфа выносит суждение о субъек­тивной значимости этих стимулов для проверяемого человека и устанавливает причину этой значимости, например, к выводу о сокрытии (или не сокрытии) этим человеком интересующей следствие информации.

Сложность проверки на полиграфе заключается в том, что до настоящего времени в психофизиологических реакциях не обнаруже­но специфических признаков, указывающий на природу вызвавших эти реакции психических процессов (например, удивление, утаивание информации, испуг и т.д.). В связи с этим отделение реак­ций, обусловленных утаиванием информации, от реакций иной при­роды сопряжено в ходе испытания на полиграфе со значительными трудностями.

Естественно возникает вопрос: как, каким образом, из оцен­ки реакций возникает информация, способная дать оперативный эф­фект? Поясним этот процесс на следующем примере.

Допустим, в процессе выполнения поисковых мероприятий конкретный опрашиваемый утверждает, что не знает преступника ни по имени, ни фамилии, ни по его кличке. Пытаясь докопаться до ис­тины, оперативный работник или следователь предъявляет этому человеку на опознание пять фотографий, среди которых имеется и фотоснимок преступника. Однако опрашиваемый упрямо стоит на своем, заявляя, что среди предъявленных лиц он преступника опознать не может. Таким образом, после опознания сотрудник правоохранительного органа сталкивается с двумя версиями: опоз­нающий действительно не опознал преступника и опознающий опоз­нал преступника, но скрыл это.

Чем может в подобной ситуации помочь этому сотруднику опе­ратор полиграфа?

После получения от опознающего его добровольного согласия на проверку (об этом — немного ниже) и предварительного собесе­дования с ним оператор полиграфа вновь предъявит по очереди (с интервалом 10-15 сек.) использовавшиеся ранее при опознании фо­тографии. Каждое предъявление сопровождается вопросом: «Вам из­вестен этот человек?». Подобным образом оператор полиграфа предъявит определенное количество фамилий, среди которых будет фамилия преступника, а среди перечня имен и кличек- имя и клич­ка преступника.

Для человека, знакомого с преступником, предъявляемые в ходе испытания фотография, фамилия, имя и кличка преступника будут субъективно более значимы, чем остальные стимулы, и вызо­вут более выраженные психофизиологические реакции. Для незнако­мого с преступником человека все стимулы будут равноценно нейт­ральными. Появление выраженной реакции на тот или иной стимул в последнем случае будет носить случайный характер, и априорная вероятность того, что какой-то из стимулов однородного ряда окажется значимым, равна 1/5 (или 0.2).

Если же в случае испытания на полиграфе у опрашиваемого лица выраженные реакции станут устойчиво появляться на признаки преступника (т.е. на его фотографию, фамилию и т.д.), то веро­ятность случайности такого совпадения будет уменьшаться с уве­личением числа признаков. На основании таких реакций опрашивае­мого лица оператор полиграфа приходит к суждению о том, что их появление носит, по-видимому, неслучайный характер и признаки преступника, несмотря на отрицание, вероятно, хорошо известны этому лицу.

Иными словами, если до проверки на полиграфе обе выдвину­тые выше версии были равновероятными, то после проверки вторая представляется более вероятной и более предпочтительной при планировании последующих оперативно-розыскных и следственных мероприятий.

При всей простоте приведенного выше примера он позволяет сделать ряд выводов, имеющих принципиальное значение для пони­мания сущности испытания на полиграфе.

Во-первых, полиграф, кроме псизофизиологических реакций в ответ на предъявляемые проверяемому человеку стимулы, ничего не регистрирует и никакую ложь или правду сам по себе выявить не может. И оппоненты данного метода совершенно правы, заявляя, что такого прибора, как детектор лжи, не существует.

Во-вторых, формируя ту или иную версию относительно собы­тий, представляющих тактическо-организационный и оперативный интерес, и подвергая ее проверке по определенной логически обоснованной системе, оператор полиграфа в результате проведен­ного испытания получает об исследовавшейся версии объективную информацию. На этой основе он может предположить, что имеет место факт утаивания проверявшемся лицом тех или иных сведений. И тут уж никак нельзя согласиться с мнением некоторых противни­ков полиграфа, заявляющих, что достоверная расшифровка показа­ний лайдетектора в смысле искренности или неискренности ответов испытуемого невозможна.

И наконец, в-третьих. Сфера прикладного применения испыта­ний на полиграфе (во всяком случае — на современном этапе) оп­ределяется самой природой получаемых с помощью этого прибора результатов, которые носят вероятностный характер. Хорошо из­вестно, что доказательственное значение имеет лишь категорический положительный или отрицательный вывод, вероятное заключение не является доказательством и может быть использовано лишь в следственных и оперативно-розыскных целях.   Таким   образом, единственной сферой практического приложения данного психофизиологического метода деятельности правоохранительных органов является получение ориентирующей криминалистически значимой ин­формации. Это правило является универсальным для всех стран, применяющих полиграф в оперативно-розыскной и следственной практике. Но, как и из каждого правила, из него есть исключения. В США, Польше, Канаде в некоторых случаях по отдельным классам уголовных или гражданских дел разрешено (при предварительной договоренности защиты и обвинения) использовать данные испыта­ния на полиграфе в качестве доказательств.

Конечно, приведенный нами для иллюстрации метода пример может вызвать ряд вопросов. И одним из первых, по-видимому, окажется вопрос о том, как установить, является ли реакция вы­раженной или нет?

В зарубежной методологии уже несколько десятилетий назад был разработан бинарный принцип оценки реакций (реакции дели­лись на две группы — «сильная реакция» и «слабая реакция»), ко­торый оказался достаточно эффективным для решения практических задач. В настоящее время уже существуют и используются компь­ютерные системы оценки, позволяющие производить значительно бо­лее тонкий анализ данных, регистрируемых в ходе испытания на полиграфе.

Еще одним крайне важным вопросом для правильного понимания рассматриваемой нами проблемы является вопрос о добровольности согласия на прохождение проверки с помощью полиграфа.

В странах, допускающих применение полиграфа в правоохрани­тельных целях, принцип добровольности испытания на полиграфе имеет четкое юридическое закрепление. Например, в Канаде, прис­тупая к проверке на полиграфе, оператор убеждается, что субъект осознает: проверка — процедура добровольная, и он является доб­ровольным участником этой процедуры. Проверяемого информируют о его правах и просят дать письменное согласие по установленной форме. В США права проверяемого на полиграфе лица гарантируются кодексом Миранда. Аналогичная система существует и в Польше.

Мотивы добровольного  согласия могут быть самыми различны-

ми. По оценке канадских операторов, правдивые лица более охотно соглашаются на проверку на полиграфе, чем лживые. Когда у неви­новных проверяемых спрашивают, почему он дали согласие на испы­тание, выясняется, что они не желали оставаться под подозрением и охотно воспользовались возможностью продемонстрировать свою честность и невиновность.

Это же констатирую и американские специалисты: вера в эф­фективность полиграфа в ходе расследований настолько велика, что подозреваемые или их адвокаты часто запрашивают проведение этой процедуры в оправдательных целях. По данным министерства обороны США, такие проверки составляют более 15% от общего чис­ла испытаний на полиграфе, проводимых при расследовании уголов­ных преступлений в вооруженных силах, и исчисляются они ежегод­но тысячами.

Согласие подвергнуться испытанию дают подозреваемые и об­виняемые в совершении преступления люди. Идут на это они по разным причинам. Некоторые надеются благополучно «проскочить» через процедуру проверки (этому, в частности, способствует бы­тующее и за рубежом представление о несерьезности процедуры ис­пытания, в ходе которой можно легко обмануть оператора полигра­фа) и тем самым отвести от себя подозрение.

Характерно, что в странах, использующих полиграф в право­охранительных целях, юридически закреплено, что отказ человека от испытания не квалифицируется как признак его вины и не вле­чет для него каких-либо неблагоприятных последствий.

Строгая добровольность испытаний на полиграфе (то ли неиз­вестная противникам этого метода, то ли умышленно замалчиваемая ими) демонстрирует очевидную несостоятельность утверждения, что применение полиграфа есть нарушение презумпции невиновности в отношении испытуемого.

\принцип добровольности проверки на полиграфе делает также несостоятельным и такай упрек в адрес этого метода, ка то, что он якобы лишает обвиняемого свободы его разума и воли при осу­ществлении своей защиты. Наоборот, действия оператора полиграфа направлены на сохранение оптимального для процедуры проверки, не перевозбуждённого состояния испытуемого. В противном случае результат испытания становится ненадежным и может привести к грубейшим ошибкам. В зарубежной полицейской практике применения

полиграфа известны далеко не единичные случаи тяжелых последс­твий из-за нарушения этого принципиально важного условия испы­таний.

Испытание на полиграфе требует осторожного и строго про­фессионального подхода к использования данного метода. Канадс­кие специалисты справедливо отмечают, что полиграф не является непогрешимым. Это инструмент, который, подобно другим, доступен для неправильного использования и злоупотреблений. Для того, чтобы полиграф эффективно применялся по назначению, важно иметь благонадежного и хорошо обученного оператора полиграфа.

Наивно было бы полагать, что внедрение полиграфа в дея­тельность правоохранительных органов решило все вопросы борьбы с преступностью. Но испытание на полиграфе, как средство кримина­листической диагностики, имеет вполне конкретную сферу своего применения и в соответствии с этим должно занять подобающее место в арсенале современных средств отечественной криминалис­тики.

---